Удивительно, как легко поддаются на провокации те, кто более всего жаждет обмануться. Они снова и снова приходят в Гоэтию желая обострения чувства, притупленного делами рутинными изрядно. Оливия не уставала удивляться тому, каким искренним бывает их испуг, когда в нужный момент, на самом пике её представления, бармен щёлкает рубильник, и в зале гаснет свет. Многие вздрагивают, когда массивные фантасмагоричные хрустальные люстры под потолком начинают раскачиваться из стороны в сторону и звенеть гранями, усиливая многократно эхо слов, которые изрекает Кассандра, открывая присутствующим волю духов из запредельно далёкого мира. Ей удалось лицезреть однажды, как солидный и представительный муж, сочащийся ядом неприкрытого скептицизма, вдруг принимает непозволительно бледный вид, как только Элис, подставная актриска никому неизвестного театра, хватает его за руку, до боли сжимая пальцы, и закатывает глаза, представая пред ним одержимой. Всё это, безусловно, забавляло её. Она находила в этой игре особенную прелесть. Нет, вы только представьте: медиум, притворяющийся человеком, который, в свою очередь, притворяется медиумом. Какая изящная насмешка!
Но, впрочем, среди жаждущих новых впечатлений богатеев зачастую находились и те, кто верил предсказаниям Кассандры искренне. Горе затуманивало их разум. Иного объяснения Оливия не находила. Эти люди не расходились после представления, стремясь поделиться впечатлениями, устроив посиделки в местном баре. Они караулили её у двери, искали встречи и настойчиво желали знать о том, чего поведать она, увы, не могла. Чаще всего в её руки попадали фотографии - незнакомые лица людей, от которых не было вестей уже слишком долго. Достаточно долго, чтобы здравомыслящие посчитали их мёртвыми. Чаще всего, из уважения к чужому горю, которое, впрочем, её нисколько не трогало, Оливия брала карточку, долго, вдумчиво изучала, а затем накрывала изображение ладонью, пытаясь уловить потусторонние эманации.
- Жив. - Таков был её ответ. - И жаждет избавления. - Она не отнимала надежду. - Ищите. - Но и не посылала по заведомо ложному следу. Ей оставалось только прикинуться измождённой настолько, что едва ли можно устоять на ногах. Тогда Майкл, следивший в клубе за порядком, подхватывал её и утаскивал в служебное помещение, куда иным хода не было. Хозяевам заведения подобный ажиотаж был выгоден, и они всячески поддерживали легенду о всевидящей Кассандре, но и платили за то весьма не дурно.
В этот вечер, как и в любой другой, Оливия покинула Гоэтию ещё до закрытия. Ей не было нужды задерживаться. Опасаясь преследования, да, легковерные порою оказывались необычайно назойливыми, женщина шла наперерез центральным улицам, петляя между домами, без страха ступая во тьму не освещённых ничем кроме тусклых отсветов зашторенных окон улиц. В какой-то момент, Оливия почувствовала себя неуютно. Остановилась. Оглянулась. Прислушалась. Но ничего, кроме безобразного рисунка, изображающего заключённые в овальный контур обрезанный крест, кинжал и лавровую ветвь не заметила. Тревожное предчувствие не покидало женщину, и она в очередной раз свернула с пути случайных встречных, с каждым шагом набирая темп, обращая размеренный шаг в суетную спешку. Неужели могло случиться так, что она подобно чудовищному магниту притягивала к себе пустые желудки, жадные руки и нечистую совесть?
До дома оставалось не более пары кварталов.
- Пять ярдов до угла, а там перекрёсток и… - Оливия не осознала толком, что произошло, когда её одёрнули грубо, когда некто шипел ей на ухо грязные и омерзительные в своём примитивизме и косноязычии слова, когда холодный металл коснулся горла. Рванулась. Лезвие царапнуло кожу, а последующий за тем удар под рёбра выбил из лёгких воздух. Женщина обмякла и покорно разжала пальцы, отдавая воришке свою сумочку. Вот только она, как оказалось, нисколько его не интересовала.
Бедняжка вздрогнула, ахнула испуганно, когда безродный вымесок сдёрнул с её шеи чёрный оникс, который отозвался на то лишь одной ею слышимым нарастающим до предельно высоких регистров протяжным звоном. И это вибрирующее звучание было подобным надрывным, нечеловеческим рыданиям. Если бы простой человек мог уловить его, он непременно потерял бы рассудок от обрушившегося на него ужасающего откровения. Но он не слышал. И не щадил своей жертвы, нанося очередные удары один за другим, покуда не отбросил женщину на хладную землю и не оставил, наконец, в покое.
Какое-то время Оливия просто лежала на земле, пытаясь воспринять произошедшее. Она с ужасом ждала - вот-вот на неё обрушится гомон голосов, которые сведут её с ума, которые… Но ничего не было. Ни звука.
- Неужели? - Неразличимый белый шум - дыхание города, не более того.
Как добралась до дому вспомнит едва ли.
Отредактировано Olivia Blythe (2020-01-04 11:50:42)
